Май
Косим на тракторе Lamborghini
В 2008 году я купил тысячу акров земли в Оксфордшире и нанял местного работника, чтобы он занимался фермерством. Но в прошлом году он решил уйти на пенсию, и я подумал, что возьму всё в свои руки. Многие удивились этому, ведь чтобы быть фермером, нужно быть ветеринаром, профессиональным бюрократом, агрономом, механиком, предпринимателем, игроком, синоптиком, продавцом, разнорабочим и бухгалтером. А я — нечто иное.
Мои начальники в Amazon были настолько удивлены, что заказали восьмисерийное шоу, которое позволит зрителям насладиться «невероятно забавными последствиями» моих попыток управлять лесами, лугами и полями, засеянными пшеницей, ячменем и рапсом. Я назвал ферму «Diddly Squat / Шаром покати, потому что именно столько она и приносит.
И всё же я был уверен, что справлюсь. Человек занимается земледелием уже 12 000 лет, так что, как я полагал, это уже должно быть в наших генах. Бросаешь семена в землю, работает погода, и вырастает еда. Легко.
К сожалению, я не мог выбрать год хуже для начала фермерствования. У нас был самый дождливый посевной сезон за всю историю наблюдений. Дождь начался в октябре и не прекращался семь недель. Затем добавилась неопределенность с Брекзитом. А потом, как только выглянуло солнце, всем велели сидеть по домам и не выходить, возможно, навсегда.
Это оказало катастрофическое влияние на цены. Когда пару недель назад я начал сдавать своих 140 ягнят, за каждого давали по 100 фунтов. Сейчас цена упала до 30. А что с яровым ячменем? Его почти не получалось убирать, отчасти из-за вызванного погодой потопа, а отчасти из-за того, что из ячменя делают пиво. А все пабы закрыты.
Несмотря на все проблемы, я сижу здесь в прекрасный весенний день, и, за исключением 10 акров рапса, съеденных блошками, всё, кажется, растет весьма хорошо. И умерло всего три ягнёнка. И поскольку дел невпроворот, я не брожу по дому, прикладываясь к бутылке с вином и пересматривая повторы «Сокровищ на чердаке». Я — работник жизненно важной сферы.
И что еще лучше, у меня всё еще есть о чём писать здесь, в автомобильном разделе вашей газеты — о моём тракторе.
Я мог бы купить Fendt. Все говорят, что они лучшие. Или я мог бы купить Fastrac, потому что я дружу с брендом JCB. Но, разумеется, я хотел Lamborghini. Так что я его и купил. Если точнее, то R8 270 DCR.
Lamborghini производила тракторы задолго до того, как начала делать автомобили, но этот бизнес был продан — вместе с правами на бренд — в 1973 году. Сегодня их делают в Германии, но они всё ещё выглядят безумно по-Ламборджиниевски. Если бы Aventador занялся любовью с космическим кораблём, получилось бы именно это.
Он огромный. Даже передние шины выше меня. Чтобы добраться до дверной ручки, нужно взобраться по лестнице, потом подняться ещё, чтобы попасть в кабину, а затем ещё раз — чтобы сесть в кресло. Он настолько большой, что не поместился в мой амбар. Поэтому мне пришлось построить новый. Каждый фермер, который его видел, говорит одно и то же. «Он, — нараспев произносят они, по-деревенски дёргая за кепку, — слишком большой». Но, на мой взгляд, тракторы как пенисы. Они не могут быть слишком большими.
И всё же фермеры совершенно правы. Он слишком большой. Он не только не помещается в мой амбар, он не проходит через ворота на мою подъездную дорожку. Так что мне пришлось построить новую. Он также слишком мощный. Турбодизельный рядный шестицилиндровый двигатель выдаёт всего 270 лошадиных сил, что, по меркам автомобилей, уровень Golf GTI, но крутящий момент составляет 775 Нм. Это означает, что когда цепляешь какое-либо оборудование сзади, его мгновенно разрывает в клочья.
Не то чтобы я мог что-то прицепить к нему. У него сзади сплошная тяжелая инженерия, и я просто знаю, что если я попробую, вы прочитаете о ещё одном фермере, который четыре мили шёл по полю с оторванной рукой в пакете. Чтобы устанавливать сзади культиваторы, катки и сеялки, мне пришлось нанять парня по имени Калеб. Который тоже говорит, что мой трактор слишком большой. Он считает, что его CLAAS лучше. Мы много спорим на этот счёт.
Я признаю, что Lamborghini немного сложный. Заводишь его — и раздаётся оглушительный рёв из вертикальной выхлопной трубы диаметром целых 7 дюймов. Потом включаешь передачу. Потом включаешь передачу другим рычагом, а затем отпускаешь сцепление, прежде чем понимаешь, что не выбрал движение вперёд на другом рычаге. Чтобы переключать передачи на ходу, используется четвёртый рычаг.
Мне сказали, что есть сорок восемь передач для движения вперёд и назад. К счастью, там только две педали тормоза и две педали акселератора. Но я насчитал 164 кнопки, прежде чем открыл подлокотник и нашёл ещё 24. Ни одна из них не подписана, что тревожно, поскольку все они предназначены для включения механизмов, которые могут оторвать мне одну из рук.
В конце концов, он начал движение, и я обнаружил нечто необычное. У трактора есть подвеска, и у сиденья тоже, но они работают независимо друг от друга, так что когда трактор едет вверх, сиденье всегда опускается вниз. Это означает, что ты всегда находишься в промежутке между компрессионным переломом позвоночника и ударом головой. Я так отчаянно вцепился в руль, что через три минуты он снялся. Буквально, снялся.
Я никогда в жизни не испытывал ужаса на скорости 40 километров в час, но в том тракторе мне было действительно страшно. С тех пор я вожу его очень медленно… врезавшись в шесть ворот, изгородь, телеграфный столб, другой трактор и морской контейнер. Думаю, я не ошибусь, если скажу, что я не выполнил ни одной работы без как минимум одного столкновения.
Разворот в три приёма в конце полосы культивации? У меня это плохо получается. Я всегда пробиваю забор.
Я также очень плох в «дриллинге» (посеве). Это слово, которое мы, фермеры, используем для «посадки». В основном это потому, что чтобы делать это правильно, нужно установить компьютер типа тех, что NASA использует для расчёта углов входа в атмосферу. Это ещё один аспект фермерства, который мне не под силу: программирование. Именно поэтому некоторые мои технологические колеи находятся в трех метрах друг от друга, а некоторые — в Йоркшире.
Однако, несмотря на всё это, когда я тащусь по полю, включён кондиционер, а из Radio 4 доносится непрерывный поток социализма, я признаю, что начинаю понимать, почему Форрест Гамп, после всех своих приключений, был счастлив оказаться на тракторе, косящем школьное футбольное поле.
Я особенно счастлив, когда двигатель работает под нагрузкой, потому что оглушительный шум из выхлопной трубы заглушает Маркуса Бригстока (британский актер и комик, участник многих радиошоу BBC).
И когда я заканчиваю поле, спускаюсь по лестнице и сажусь на сломанный мной же забор, чтобы выпить бутылку пива и съесть куриный сэндвич, я могу оглянуться на проделанную работу и почувствовать себя немножко гордым. Я понимаю, это не уход за больными и не врачевание, но выращивать хлеб, пиво и растительное масло — это, чёрт возьми, каким-то образом гораздо более значимо, чем кричать, проходя повороты на гоночной трассе.
Поскольку я не смогу писать колонки об автомобилях, пока не решена проблема с вирусом, я буду еженедельно делиться с вами новостями с фермы.
- Стоимость трактора, подержанного, из Германии: 40 000 фунтов
- Стоимость амбара, чтобы его разместить: 28 000 фунтов
- Стоимость подъездной дороги, по которой он может actually проехать: 23 000 фунтов
- Стоимость работника, который цепляет к нему оборудование каждое утро: Его дело, не ваше.
- Стоимость ремонта ущерба, который я уже причинил: 215 000 000 фунтов
- Но он работает на красном дизеле*.
* Красный дизель – это топливо, окрашенное красителем для идентификации его специального назначения, например, для сельскохозяйственной техники или отопления. Его использование в обычных автомобилях запрещено и считается нарушением законодательства из-за налоговых льгот на такое топливо. Цвет является маркером, позволяющим контролирующим органам отслеживать нецелевое использование топлива и случаи уклонения от уплаты акцизов.
